Pétersbourg, Pétrograd, Léningrad

En août 1914, la capitale de l'empire russe, Saint-Pétersbourg, perd son nom trop germanique. Elle est rebaptisée Pétrograd.

Pouchkine avait employé ce nom dans Le Cavalier de bronze en 1833: "Novembre exhalait sa froidure / Sur Pétrograd enténébré" . (Illustration d' A.N. Benois, 1916-1922)


Quelques photos de Karl Bulla tirées de l'album Saint-Pétersbourg, capitale de l'Empire russe.


Août 1914, premiers jours de guerre. Garçon lisant le journal sur la perspective Nevski.



1914. Chevaux destinés à l'armée sur le champ de Mars.



1914, premiers jours de la mobilisation. Camions destinés à l'armée.



Août 1914. Les mobilisés accompagnés de leurs familles se rendent dans les casernes.


Un siècle a passé, le toponyme suscite toujours des passions et d'étranges initiatives. Entre les incorrigibles communistes nostalgiques de Léningrad, le chanteur Oleg Gazmanov qui préfère Pétrograd... C'est à Oleg Gazmanov qu'on doit une magnifique chanson, "Piter". La ville y est comparée à un vieux bateau et je pleure à chaque fois que je l'écoute.

Pétersbourg, Pétrograd, Léningrad...
 

Oleg Gazmanov, "Piter"

   Фонари, фонари, фонари, фонари...
   Словно бледные лица в тумане кружат.
   От зари до зари я прощаюсь с тобой
   Петербург, Петроград, Ленинград.
   
   На Неве тишина, в черном зеркале вод
   По течению времени город плывет,
   Уплывает в закат, а быть может, в восход,
   Не смотря ни на что он плывет и плывет.
   
   Этот город, как старый разбитый корабль,
   На шпангоутах ржавчина, в днище дыра,
   И на сломанных пальцах стальных якорей
   Я читаю историю жизни твоей.
   
   Там на палубах гордых твоих площадей
   Пил я воздух хмельной вечных белых ночей,
   Там я мачты Ростральных колонн целовал,
   Так куда ж закрутил ты, безумный, штурвал.
   
   И свободную белую бабочку ночь
   Острый штык "Петропавловской" к небу пришил.
   И корабль Петра выбивался из сил.
   Закрутил его вихрь, закружил, закружил...
   
   И кружился я с ним, и кричал, и летел,
   И внезапно сквозь дрожь среди ночи прозрел.
   И к соленой подушке небритой щекой,
   Прижимаясь устало, обрел я покой.
   
   Понял роскошь фасадов, испил нищету,
   Понял город, что выбрал дорогу не ту,
   Улетая в созвездья чужих фонарей,
   Оставляю корабль - теперь он ничей!!!
   
   В Петербург, в Петроград, в Ленинград, в Никуда...
   Надо мною "Исаакия" купол летит,
   Уплывает ковчег мой, прощайте, друзья!
   Мне уже, как ни жаль, оставаться нельзя.
   
   Там разводят мосты, я боюсь не успеть
   Белой бабочкой в белую ночь улететь.
   Меня могут сомнения вновь одолеть
   И не дать мне посметь улететь, улететь...
   
   В Петербург, в Петроград, в Ленинград, в Никуда...
   Мои вещие сны вдруг потянут назад
   В вереницу моих неприкаянных дней,
   В ностальгию ночей все сильней и сильней.
   
   И опять фонари, фонари, фонари...
   Словно бледные лица в тумане зари.
   Я прощаюсь с тобой, Петербург, Петроград,
   Мой красавец разбитый корабль Ленинград...